Звездный диктатор. Убей и умри - Страница 114

114

Красота — вот что помогло Эдвине спастись. Несмотря на уроки второй атаки, альфиане все равно не были готовы убивать женщин, тем более красивых.

Ее упорное желание увидеть Коттрела интриговало их. Ничего подобного не случалось раньше.

И ей удалось добраться до Коттрела и увидеть его.

— Эдвина? — спросил он, заключив в одном вопросе многое.

Линн сказала:

— Этого не может быть.

— А я думаю, может. Это легко проверить. Эдвина, расскажите нам, что произошло здесь в прошлый раз.

Она рассказала им достаточно, чтобы убедить в том, что она была той же Девушкой, только в ином обличье. Затем она сказала Коттрелу:

— Я хочу поговорить с вами наедине.

Коттрел покачал головой.

— Вы можете убить меня, а я представляю ценность для этой планеты.

— Я без оружия. Пусть кто-нибудь обыщет меня.

— Переоденьтесь в тунику. И я поверю вам.

— Нет. Все девушки здесь носят тунику. Я хочу отличаться от них. Люди оборачиваются на меня, когда я одета в этот комбинезон. Мне это нравится.

Линн убедилась, что у нее не было оружия, и скоро Коттрел и Эдвина остались вдвоем на солнечной лужайке за Штабом Шана.

Она сказала:

— Я хочу жить.

— Вы думаете, что заслуживаете этого?

— Да. Я отвечаю за убийства. Я убивала. Но теперь это невозможно. Если же я убью теперь, то меня следует уничтожить. Но этого никогда не произойдет. Я изменилась.

Коттрел промолчал. Если ты не можешь оставить врагу его жизнь, но хочешь получать от него информацию, то можешь позволить себе роскошь быть с ним честным до конца.

— Почему вы пришли ко мне? Почему бы вам не представиться обычным Лудильщиком?

— Потому что я хочу помочь вам. Я не предатель. Я не перехожу просто так с одной стороны на другую. Перемена произошла внутри меня.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Это потому, — продолжала она, пристально глядя на него, — что с самого начала меня тянуло к вам, Коттрел. Вы мне нужны.

— Предположим, что вы меня совершенно не интересуете. — Ему потребовался весь его опыт, чтобы понять, что когда женщина уже влюблена, он ничего не теряет, отвергая ее.

— Я думаю это не так. Я потеряла способность чувствовать правду, но у меня появились другие возможности.

— В определенном смысле вы привлекаете меня. Но вы убийца и ведьма.

— Уже нет.

— В судах существует довольно-таки странный обычай судить людей по тому, чем они были в прошлом, а не по тому, чем они стали. Бесполезно объяснять суду, что вы раньше были убийцей, а теперь больше этим не занимаетесь.

— Любому суду придется потрудиться, чтобы доказать, что Эдвина — член Шестерки. Конечно, я вам в этом призналась. Но как насчет доказательств? Их нет. Послушайте, я не ведьма и не зло. Они всегда вместе. Кстати, мне кажется, что я проживу совсем немного. А суду понадобится, по меньшей мере, лет пять, чтобы добраться до меня.

— Подождите, Эдвина, не все сразу. Во-первых, как это понимать, что вы больше не ведьма?

— Шестерке тоже нужны были новые тела. Но мы знали, что с нами все будет иначе. Мы не могли получить новые тела так же, как и другие. Но у нас была защита, от которой мы не могли отказаться, даже если бы захотели. Каждый из нас должен был отвечать за свой собственный переход.

Коттрел кивнул.

— Понятно.

— Мы обнаружили, что не можем сделать это просто так. Здесь могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, это вообще могло быть опасно. Мы сказали Лудильщикам, что переход можно осуществить только после смерти. Это было почти правдой.

— Поэтому один из Шестерки должен был попробовать. Продолжайте.

— Вы знаете, что я сделала. Я была среди вас пленницей. Если бы альфиане не убили меня, они бы стали меня пытать, чтобы узнать то, что я знаю. Ваши одаренные дети, может, и смогли бы сломить меня. Я сделала единственное, что могла сделать.

— Вы так сами решили.

— Конечно, но в момент смерти, ненастоящей, конечно, я вдруг поняла, что умру, самое большее, через четыре года, и произойдет это неожиданно, без предупреждения. И это было последним проявлением моих бывших способностей. В этом теле я бессильна. Я самая обыкновенная девушка.

— И вы ничего не можете? — спросил он с интересом.

— Ничего.

— А можете научиться?

— Может быть, если заключу договор снова вернуться ко злу, но я не собираюсь этого делать.

Он задумчиво посмотрел на нее. Раньше она была не очень-то умна. Сейчас казалось, что она поумнела, неужели это возможно? Интеллект, лишившись всего отвратительного, мог стать острее.

Внешне она была необыкновенно привлекательна поразительной красотой невинности. Она правильно поступила, оставив себе белый комбинезон. Он совсем не скрывал прекрасных линий ее фигуры, и все это замечали.

— Чего вы хотите? — спросил он резко.

— Я хочу уехать с вами. Я хочу, чтобы вы увезли меня отсюда.

— Это невозможно. У меня здесь еще есть дела.

— Скоро вам здесь будет нечего делать.

— Лудильщики сдадутся?

Она не ответила, и он дал ей обещание, которого она от него ждала. Он не был уверен, сдержит ли свое обещание.

— Я увезу вас, когда вы сделаете так, что я смогу уехать.

Она поднялась и начала ходить по комнате, объясняя. Она гордилась и радовалась своему новому телу и не скрывала этого. Она прыгнула с высоты двадцать футов и пробежала много миль и могла все это повторить. Ей нужен был мужчина, именно этот, но совсем не так, как раньше. Она должна была быть терпеливой, сдержанной, участливой — раньше в этом не было необходимости.

114